Фридрих Энгельс как мыслитель. К 200-летию со дня рождения

Жизнь пролетарского революционера Ф. Энгельса -- пример для подражания. Ф. Энгельс (1820-1895) шел к научной философии через принципиальное преодоление семейно-буржуазных – его отец преуспевающий текстильный фабрикант Фридрих Энгельс Старший (1796-1860) – отношений.



Удивление вызывает стремление молодого человека порвать с частной собственностью при одновременном «покровительстве» с её стороны (Ф. Энгельс, как известно, работал в конторе отца с молодых лет по 1870 год; этим же временем помечен расцвет его внутренне обусловленной «революционной завербованности»). Будучи предельно дальновидным, он своим жизненным статусом показывал, как, взаимодействуя с капиталом, можно принудить его, т. е. капитал, к трудовому преобразованию мира. Заразительный пример Ф. Энгельса творчески использовал В.И. Ленин (1870-1924) введением НЭПа: сия политика подтвердила значимость мирного формационного преобразования социума: сначала в отдельно взятой стране, далее – во вселенском масштабе.

Однако уточним: коммунизм, в отличие от классово-формационных структур, будь то рабовладельческий, феодальный или капиталистический строй, -- внеформационно-отлаженное, т. е. весьма сложное, бытие социума. Но Ф. Энгельс – титан мысли (наряду с К. Марксом: 1818-1883) -- намечает правильный путь к коммунизму, переводя его из религиозной утопии в научно обоснованную теорию построения нового, социально справедливого мира. Из сказанного, полагаем, следует, что Энгельс-теоретик вполне соответствует своему человеческому амплуа. Нас здесь интересует, как великий основоположник научной философии соотнёс синтетическое видение мира с его мировоззренческим оформлением.

Обоснование Ф. Энгельсом Великого Основного Вопроса Философии как её действительного фокуса.

Обратимся к замечательно ясной книге учёного «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (1886), где поставлен Великий Основной Вопрос Философии (ВОВФ). Ф. Энгельс прекрасно осознаёт: его – Основного Вопроса – значение в том, что, предлагая здесь любой положительный ответ, мы тем не менее не снимаем данный вопрос с повестки дня. Он обновляется благодаря вовлечённости в очередное временное измерение – с позиций статической концепции времени, настаивающей на одновременности прошлого, настоящего и будущего. Каждая из отмечаемых временных реалий по-своему истолковывая решение ВОВФ, ошибочно полагает, что справилась с ним. Но не тут-то было. Устремляясь к будущему, ВОВФ испытывает обновление, вызываемое фактом меняющихся человека и мира.

На этой «подоплёке» И. Кант (1724-1894) соорудил свой антиномизм, преодолеваемый, правда, Г.В.В. Гегелем (1770-1831) учением о диалектических противоречиях, вбирающих антиномизм как «незавершённую диалектику». …Любая кантовская антиномия (к примеру, «Наличие Бога»), имея рассудочное обеспечение, -- рационально преодолима. И оказывается: вопрос о бытии творца или об его отрицании поставлен некорректно [это напоминает поведение старика Карамазова (роман Ф.М. Достоевского /1821-1881/ «Братья Карамазовы /1880/), вопрошающего сыновей Ивана и Алёшу, есть ли бог. Молодые люди по-разному отвечают на это обыденно-наивное «провоцирование»]. С кантовских позиций ВОВФ явно заключён где-то в пределах вещи в себе, которая кёнигсбергскому мудрецу не даёт покоя.

Присутствует ВОВФ также у Г.В.Ф. Гегеля, стремящегося с рациональных позиций постичь бога. …Попытки внематериалистического – как это мы видим по И. Канту и Г.В.Ф. Гегелю -- обоснования ВОВФ наполнены иллюзорно-компенсаторной зависимостью их авторов от того субъективного настроя, под воздействием которого последние истолковывают окружающую действительность. Так, далеко идущего человека мы непременно наделяем малым ростом. Но это -- явная иллюзия (т. е. неадекватное воспроизведение реальности), которую «предлагает» нам зрение как компонент индивидуализированной субъектности. …Иллюзия сохраняет некую достоверность, пока рассудок не убедит нас в её очевидной условности. А тут сравнялся с нами отмечаемый индивид, оказавшийся довольно высокого роста. Но пока этого не произошло, наша субъектность занята переводом случившейся иллюзии в её «оправданное звучание». Этим и обусловлена – закавычиваем её здесь – «компенсаторность» очевидной иллюзии.

Тот же Г.В.Ф. Гегель начинает «Науку логики» (1812) с «чистого бытия», которое через «ничто» и «становление» воспроизводится «наличным бытием» с последующим переходом в «нечто» (и так далее). С предложенной категориальной лестницей следует согласиться, т. к. она, воспроизводя становление идеи (служащей, по мнению философа, воплощением действительного бытия), подчёркивает это преломлением её нашим сознанием. Для философии возможны и другие «строительные леса». Однако заметим: вариант «бытия» как основание системы категорий носит отвлечённую направленность. «Бытие» -- это явная иллюзия, но его можно рассмотреть (имея в виду последующие компоненты гегелевской «лестницы категорий») как нечто соотнесённое с рассудочным промером действительности. Конечно, Г.В.Ф. Гегель не был знаком с иллюзорно-компенсаторным «завихрением», анализируемым современной наукой. Но это должно показать современному читателю текстов великого философа, что «не всё спокойно в Датском королевстве».

…Философия развивается, преодолевая неурядицы собственного самовыражения. Но хочется отметить, что материализму это свойственно в меньшей мере, нежели идеализму. Укажем в данной связи на так называемый скандал в философии. «Философский словарь» Г. Шмидта (Германия) свидетельствует: «Кант, имея в виду идеализм Беркли, называет скандалом в философии то, что существует надобность в доказательстве реальности вещей» [4.- С. 407]. Здесь же приведена мысль К. Ясперса: «То, что из непреложных оснований признаётся каждым, становится тем самым научным познанием и не является больше философией, а относится к конкретным областям знания» [4.- С. 407]. Глубокое суждение представителя религиозного экзистенциализма служит показателем того, что философия как «непреложное основание» -- это некая условность, за которой скрываются (научные) знания. Опираясь на приводимые слова, варьируем «непреложными основаниями» как метафорой, указывающей на принадлежность их к тому, что можно назвать идеалистически воспроизводимым наивным реализмом. Ведь К. Ясперс – повторимся – идеалист (и вряд ли ему по плечу научный материализм с его глубинной методологией).

Вместе с тем только материализм (начиная со своего древнегреческого – наивного -- периода) оказался способным теоретически обусловливать знания, а не быть их иллюзорным «непреложным основанием». Это важнейшее обстоятельство предопределило – усилиями Ф. Энгельса -- такую постановку ВОВФ, которая достижима только в её диалектико-материалистическом «прогоне». Ф. Энгельс разрешает сей вопрос контекстом постоянного его возобновления на каждом новом витке исторической спирали. ВОВФ, следовательно, актуализуем очередным временным интервалом.
Обратимся к первоисточнику. «Великий основной вопрос всей в особенности новейшей философии, -- констатирует Ф. Энгельс, -- есть вопрос об отношении мышления к бытию» [3.- с. 282]. И далее: «Высший вопрос всей философии, вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе, имеет свои корни в ограниченных и невежественных представлениях людей периода дикости. Но он мог быть поставлен со всей резкостью, -- продолжает Ф. Энгельс, -- мог приобрести все свое значение лишь после того, как население Европы пробудилось от долгой зимней спячки христианского средневековья. Вопрос об отношении мышления к бытию, о том, что является первичным: дух или природа, -- завершает Ф. Энгельс свою мысль, -- игравший, впрочем, большую роль и в средневековой схоластике, вопреки церкви принял более острую форму: создан ли мир богом или он существует от века?» [3.- C.283].
Как мы видим, Ф. Энгельс сперва под ВОВФ понимает отношение мышления к бытию, усиливая – и это имеет принципиальное значение -- сказанное тем, что, оказывается, в содержание этого вопроса также включено отношение «духа к природе» (благодаря чему выявляется генезис отмечаемых реалий). Отношение мышления к бытию при характеристике ВОВФ свидетельствует о том, что оно, т. е. данное отношение, осуществлено вне того иллюзорного компонента, которое характеризует непосредственное отношение субъекта к окружающей действительности. Иллюзии – повторимся -- постоянный спутник непосредственного восприятия действительности. Так – приведу ещё один «иллюзорно-компенсаторный пример», -- я вижу окружающий мир, предстающий своей «объективной заданностью». На самом деле, опираясь на отражение, я воспроизвожу его – окружающий мир -- в виде образа (т. е. объекта). Последний, будучи в моём восприятии прозрачным, оказывается тождественным отражённому предмету. Но это и есть торжество иллюзорности, кстати, позволяющее нам удобно бытообустроиться (впрочем, положительные моменты иллюзий – а их довольно много -- мы здесь не рассматриваем). И лишь рассудком подключившись к ситуации, снимаем с наших глаз пелену иллюзорности. Утверждая, что ВОВФ реализует отношение мышления к бытию, Ф. Энгельс отводит любую связь с нею.

…Согласно Ф. Энгельсу, онтологически воспроизводимое бытие зафиксировано в его предельно статусной завершённости. В этом отношении пролетарский мыслитель преодолевает изначально «наивное» воспроизведение Г.В.Ф. Гегелем содержание бытия. Но влияние Г.В.Ф. Гегеля (и вместе с тем всей предшествующей философии) видно здесь в том, что Ф. Энгельс придерживается фундаментального положения о примате бытия, раскрываемого с рациональных позиций. Значит, становящийся в античности наивный материализм через средневековый номинализм и первую новоевропейскую научную картину мира (1600-е – 1800-е гг.) сумел, освободившись от обыденного видения реальной действительности, выйти на теоретическое освоение стоящих перед философией задач.

Создание К. Марксом и Ф. Энгельсом диалектического и исторического материализма окончательно освободило научную методологию от её незрелого прошлого. Но объективный идеалист Г.В.Ф. Гегель, рассматривая предметный мир в его «инобытийной ипостаси», на деле обращает иллюзорность в «дурнобесконечный беспредел» под видом рационального обоснования «бытия божьего».

…Итак, отношение мышления к бытию – важная сторона ВОВФ, связанная с рационально-научным его обоснованием. При этом последнее соотносимо с онтологией, а значит подчинено глубинным философским интенциям, не позволяющим научному знанию, возвысившись над «царицей наук», сциентизировать философскую проблематику. Философия же, опираясь на науку и став научной, не должна быть служанкой сциентизма (как это мы наблюдаем в позитивизме). В своём предельно обобщённом видении мира ей не пристало замыкаться на чём-то конечном, хотя без него, т. е. без той же научной картины мира, философия (подобна Антею, которого победивший его Геракл поднял над землёй, лишив противника жизненной связи с нею) незамедлительно «воздушно слиняет».

Отношение мышления к бытию позволяет развернуть метафизический уровень философии. Метафизика противостоит диалектике, входящей (наряду с отношением мышления к бытию) в ВОВФ как «отношение духа к природе». Вместе с тем логика становления ВОВФ требует фундаментального обоснования бытия, с которого – как было сказано выше – начинается философия, и тот же Парменид (ок. 540-515 до н.э. – ок. 470 до н.э.) приобщает его – бытие -- к наивно-материалистическому истолкованию. Онтологический подход к бытию направлен на затверждение его внеиллюзорного статуса (у Ф. Энгельса это видно по тому, что именно мышление, а не ощущение зрения в его иллюзорной консистенции определяет бытие как фундаментальное обеспечение философии, особенно в её материалистическом истолковании). Онтология как учение о бытии – отрасль философии, позволяющая субъекту увидеть в собственном «Я» перспективу развивающейся Вселенной. Выходит так, что поскольку человек мыслит, он неизбежно приобщается к предметному миру, независимо оттого, что последний предстаёт ему «объективной реальностью». Преодолевая её, мышление стремится увидеть мир его – данного мира – глазами (т. е. вскрыть «заобъектную данность», представленную непосредственно миром как таковым, существующим независимо от нас – миром самим по себе). Конечно, отмечаемое положение лишь в принципе выполнимо, но для обеспечения «нерушимости» бытия оно вполне пригодно.

…Бытие оценено как нечто неистребимо фундаментальное благодаря его «онтологической зарядке». Оно – многоуровнево в его материально-идеальной завершённости. О том, что представляют собою эти уровни, вскрывает упоминаемая метафизика. Этот раздел философии рассматривает недоступные опыту неизменные начала мира. Существуют ли они? Да, вероятно. Подтверждением служит материально заряженное сингулярное бытие Вселенной. Или взять жизнь. Она возникла миллиарды лет назад, и, изменяясь в своей неизменности, сорганизующей её как жизнь, она – жизнь – и сегодня полна жизненных сил. Но следует с осторожностью говорить о недоступных опыту началах мира. Так, запущенный относительно недавно Большой адронный коллайдер понемногу преодолевает пресловутую «опытную недоступность». Меняется и опыт, что также важно для непосредственного приобщения к «заобъектной данности» (минуя иллюзорную составляющую нашей «субъектной зашоренности»). Под опытом сегодня понимают и феномен виртуальной реальности, в чём-то соотносимой с содержанием порою неуловимых личностных интенций.

…Возможно, античность, оперируя собственным опытом, признавала неизменные начала мира, и этим она походила на нас, занятых, правда, их преодолением. И если так оно было присуще древности, то метафизика являла собой вполне примечательный образец любомудрия. Но со временем на помощь ей приходит онтология, поскольку трудно справляться с той частью неизменной реальностью, которая уже у Парменида заявляет о себе «небытием». Правда, согласно Пармениду, «небытия нет». Но тогда зачем о нём говорить? С введением онтологии часть метафизических обязанностей – и мы это попытались показать – передана ей. И метафизика сохранена из-за общефилософской потребности навести порядок в бытии. Прежде всего необходимо горизонтально-вертикальное его отструктурирование. Нужно также соотнести бытие с его «тенью» -- небытием. К выполнению этого задания приступает метафизика.

Укажем в этой связи, что онтология здесь весьма метафизична, и её присутствие укрепляет перспективы метафизики. Одновременно это свидетельствует о том, что метафизика – «пристрастный» срез философии, направленный на раскрытие логически воспроизводимой структуры бытия. Её мы отождествляем с логикой жизни, снято представленной в его структуре. Метафизическое развёртывание последней предстаёт как начало познания.

Вспомним в этой связи ленинское замечание о единстве диалектики, логики и теории познания. «В “Капитале”, -- пишет В.И. Ленин (1870-1923), -- применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма» [1. – С. 301]. То, что логика – начальный этап познания, свидетельствует педагогика детского общения. Ребёнок удобнее воспринимает мир, если он адаптирован к равномерному – суточно насыщенному -- измерению своего бытия. Адаптация – далее – позволяет младенцу отыскивать глазами свою маму (среди склонившихся над ним взрослых людей), протягивая ей свои ручки. …Метафизика в точном соответствии с живой жизнью выводит бытийно отлаженную логику в сферу (парменидовского) небытия. Интересно (а интерес, или любопытство, по Аристотеля /384-322 до н. э. – главное условие человеческой познавательной деятельности) узнать – «рассуждает» метафизика, -- что это за небытие, которого нет, но которое всякий раз даёт о себе знать. Спрямляя позицию метафизики, отмечаем: в рамках античной натурфилософии (т. е. философии природы) гносеологически претворяемая метафизика переводит натурфилософские данные (или знания) о мире в область теоретико-научного их оформления. Тем самым натурфилософия постепенно оборачивается философией за счёт проводимой метафизикой теоретико-познавательной деятельности по организации науки.

…Мы попытались раскрыть содержание ВОВФ по уровню, которым определяется «отношение мышления к бытию». Ничего не говоря о метафизике, Ф. Энгельс приглушенно свидетельствует о ней. Он пишет: «За философией, изгнанной из природы и из истории, остаётся, таким образом, еще только царство чистой мысли, поскольку оно еще остается: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика» [3.- С. 316]. Важно отметить: Ф. Энгельс считает, что «диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию» [3.- С. 316].

Два вышеприводимых отрывка из анализируемой работы классика актуальны своей проблемностью. Прежде всего отдельные науки преодолели влияние философии, сосредоточившей внимание на духовном самоутверждении. Надо полагать: философия берёт новый курс, связанный с реализацией чистой мысли. Благодаря ему произойдёт то, что выражено 11-м тезисом К. Маркса о Л. Фейербахе. Там сказано: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» [2. - С. 4]. Царство чистой мысли нужно философии для того (если опять обратиться к тезисам К. Маркса о Л. Фейербахе), чтобы раскрыть содержание (революционной) практики. Отвергая «всякую натурфилософию», идея Ф. Энгельса оказывается приобщённой к высказанному выше положению о том, что заслугой метафизики на заре становления обобщённого видения мира явилось преодоление натурфилософии и создание условий для развёртывания научно-исследовательских программ. Тем самым Ф. Энгельс признаёт значимость того, что можно по-разному смотреть на мир, и открытая К. Марксом философия практики, вбирая ценное наследие, открывает перспективу в его дальнейшем освоении.

Используя вышеизложенный важный срез ВОВФ, можно более содержательно подойти к положению об отношении духа к природе, составляющему продолжение анализа Основного Вопроса, а также приоткрывающего его неизведанные перспективы. Получается так, что, благодаря постоянно действующему ВОВФ, философия, возвышаясь над действительностью, впитывает её мощные жизненные пласты и, сопрягая с ними человеческую мысль, призывает нас устремляться к новым – неизведанным -- берегам. Постигая их, находим в философии мудрую поддержку при обустройстве окружающей действительности. Отношение духа к природе – тот уровень ВОВФ, который (после преодоления натурфилософии становящейся под «патронажем» метафизики наукой) подхватила методология научного поиска (развернувшись достижениями субъективной диалектики). Частично сохранившись в онтологии, метафизика на длительный период отошла в тень, чтобы – станем надеяться – когда-то вновь заявить о себе уже с несколько иной, чем прежде, стороны.

…Отстаивая онтологический статус бытия, ВОВФ приобщает его к современной – постнеклассической -- научной картине мира, стремящейся раскрыть генезис живого. Суть её сведена к тому, что она конструктивно осваивает движение как таковое – в его устойчивом и изменчивом допусках. Будучи диалектически насыщенной, названная картина бытийно утверждается. Это вытекает из положения, согласно которому – и выше мы это видели – метафизика взялась за организацию выстраивания логики при раскрытии бытия и, т. о., осуществила то, что в Новое Время предстало научной картиной мира. Однако метафизика как уровень философии, прежде всего направленная на отыскание предельных условий бытия и, будучи соотнесённой с онтологией и как бы прикрываясь ею, постепенно исчезает с философского горизонта – в условиях, как мы видели, становящейся диалектики -- методологии складывающихся научных картин мира. Последние сохраняют память о метафизике, т. к. благодаря ей они смогли стать тем, чем стали, -- бесспорным устроителем статуса философии в её объектно зафиксированной предметности.

Метафизика впервые принялась расчищать дорогу философии как ведущему духовному началу. Но положение её изменилось в ходе развития современной Ф. Энгельсу науки. «Старая метафизика, -- пишет Ф. Энгельс, -- считавшая предметы законченными, выросла из такого естествознания, которое изучало предметы неживой и живой природы как нечто законченное. Когда же это изучение отдельных предметов подвинулось настолько далеко, что можно было сделать решительный шаг вперёд, то есть, -- продолжает он свою мысль, -- перейти к систематическому исследованию тех изменений, которые происходят с этими предметами в самой природе, тогда и, -- завершает Ф. Энгельс свою мысль, -- в философской области пробил смертный час старой метафизики» [3.- С. 303].

Ф. Энгельс понимает всю неоднозначность сложившейся в его время философской ситуации. Отсюда дав отставку метафизике за её недиалектичность в понимании связи науки и философии, Ф. Энгельс показывает: конечные проблемы бытия человечеству всё равно придётся решать, и – как знать! -- метафизика ещё скажет веское слово. Значит, сегодня для нас диалектика – это всё? Но так ли это? Послушаем изложение Ф. Энгельсом её гегелевского варианта. «Для диалектической философии, -- сообщает вдумчивый интерпретатор Г.В.Ф. Гегеля, -- нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему. Она сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу» [3.- C. 276].

По прочтении вышеприведённого текста создаётся твёрдое представление о диалектике Г.В.Ф. Гегеля как строго очерченной дурнобесконечности. Но так оно и есть. Осознавая это, сам Г.В.Ф. Гегель пресекает воспроизводимый абсурд его религиозной локализацией: в боге негатив, де, будет преодолён. И система Г.В.Ф. Гегеля направлена на рациональное овладение Абсолютной Истиной. Однако разрабатываемая Ф. Энгельсом научно-исследовательская программа, представленная пространством ВОВФ, всё-таки опирается на диалектику Гегеля – за неимением чего-то более совершенного. Но это не значит, что его (т. е. нечто более совершенное) не стремится осуществить сам Ф. Энгельс.

Материалистическая разработка Ф. Энгельсом ВОВФ – достойное достижение философии Нового и Новейшего времени. Действительно, постановка ВОВФ в интерпретации строгого мыслителя – громадный вклад в научную философию, который, т. е. вклад, во всей его полноте можно представить лишь в ожидаемом будущем. Ф. Энгельс понимает, что гегелевский диалектический метод непосредственно обусловлен системой общих мировоззренческих установок философа. И отрывать метод от системы – не совсем правильно. Метод в своём внесистемном изложении попросту «зависает над бездной», и Ф. Энгельс это наглядно демонстрирует.

Затверждая ВОВФ, Ф. Энгельс удачно использует гегелевскую диалектику для его – Основного Вопроса – обоснования. Сама соотнесённость мышления к бытию и духа к природе диалектически насыщена. Это видно по тому, что бытие Ф. Энгельс рассматривает с позиций мышления, поскольку пресекается возможность иллюзорного подхода к нему. Что касается отношения духа к природе, то связанная с ним (т. е. с данным отношением) методологическая ситуация (а именно она задаёт здесь тон) выявляет возможности диалектики применительно к широкому полю исследований. Последние могут определяться как левополушарным (т. е. рационально насыщенным), так и образно-ценностным (т. е. вбирающим, помимо рацио, ещё и мудрость) – правополушарным – направлениями.

Философия, опираясь на два кратко рассмотренных уровня, более определённо ориентируется в своём предметном статусе. Обычно её предмет содержит онтологию, гносеологию, логику, диалектику, методологию – разделы, в целом применимые к исследованию реальной действительности, включая общество, а также отдельно взятого индивида. Помимо названных разделов предмет философии приобщён к этике, аксиологии, эстетике, ответственным за ценностно-эстетическое самовыражение социума. Сопрягая «бытие» и «природу», ВОВФ систематизирует степень философской насыщенности во многом проблематичном взаимодействии человека с окружающей средой. Системно раскрываясь, ВОВФ структурно совершенствуется за счёт вновь постигаемых уровней бытия. Системно-структурно самоопределяясь, ВОВФ – залог совершенствования интеллектуально развёрнутой мудрости. …Ф. Энгельс переводит диалектику в новую реальную сферу, предметным выражением которой становится ареал ВОВФ. Диалектика из её стихийно-гегелевской «огнеопасности» оказывается переведённой в русло гармонично воспроизводимой размеренности, когда «борьба» находит общий язык с «единством» в границах отведённой для этого «противоположности». Лидируя в ней, «борьба» даёт отчёт о «проделанной работе» своему визави – «единству». Именно на службе материальному миру вскрывается подлинное назначение объективного и субъективного срезов диалектики.

…Переформатирование Ф. Энгельсом гегелевской диалектики проходит через всю его жизнь. Сначала потребовалось гегелевский метод в его принципиальном (т. е. как систему принципов) выражении обратить в три закона материалистической диалектики. И вот теперь в совершенно зрелом возрасте Ф. Энгельс продолжает обустраивать гегелевскую диалектику в непосредственно материалистическом преломлении, стремясь вывести её из дурной бесконечности (куда её загнал основной выразитель классической немецкой философии). Постановка и рассмотрение Ф. Энгельсом ВОВФ в значительной мере помогает ему соединить диалектику с системно воспроизведённым его – данного вопроса -- содержанием, которое в качестве системы настаивает на диалектике как важном орудии реализации отмечаемой системы. Ведь ВОВФ – это прежде всего мощная философская система, призванная системно же воспроизвести движение в его устойчиво-изменчивой приспособленности.

По сути дела постановка Ф. Энгельсом ВОВФ есть попытка перестроить философию на новых предпосылках. Последние сводятся к тому, что если философия с момента её зарождения оформлялась с субъектно-объектных оснований (которые в определённых условиях – как уже было показано -- могли принимать субъектно-субъектные очертания), то «оборудованный» Ф. Энгельсом ВОВФ направлен не на противостояние в отношениях между субъектом и объектом (попутно отметим: эти отношения изначально преисполнены иллюзорностью, поскольку активность субъекта прежде всего, как было отмечено выше, занята этой сферой личностного самовыражения), а на то, чтобы мыслящий дух, выражающий личностное начало в индивиде, не противостоял бы окружающей среде, но сполна погрузился бы в неё. И – наоборот: окружающая среда не отторгает личностную репрезентацию индивида, но весьма благосклонно принимает её в свои объятия. И если мы посмотрим на восточную систему духовных ценностей, там это начало, выражающее, что «всё во мне и я во всём», играет довольно значительную роль в предотвращении социальных конфликтов (хотя, к сожалению, как восточным, так и западным человечеством они всё ещё далеко не изжиты).

Фундаментальная системность ВОВФ затверждается взаимодействием обоих уровней, из которых – отношение духа к природе -- актуализует диалектику на её тесную привязку к границам действия этого вопроса. Развитие Ф. Энгельсом философии – далее – видно по тому, как наполняется содержанием вторая сторона ВОВФ. Поскольку философия – и материалистическая философия в особенности – во времена Ф. Энгельса становится высшим претворением научно-обобщённого осмысления реальности как таковой (сюда включены материальный и идеальный её уровни), то именно на «отношение духа к природе» возложено выдвижение приоритетов в научно исследовательских программах; и тогда на первое место выдвигаются положение о первичности либо материи, либо духа, а также рассмотрение проблемы о познаваемости мира.

Осмысливаемая Ф. Энгельсом ситуация говорит о том, что ВОВФ связан с выявлением того, что первично и что вторично, а также познаваема ли окружающая действительность. Ведь, согласно Ф. Энгельсу, именно здесь – путь развития диалектики за счёт её соотнесённости с тем системным образованием, выражением которого служит ВОВФ. Однако для Ф. Энгельса ВОВФ – не просто система философских положений, но, главным образом, защита мировоззренческих устоев, опираясь на которые индивид воспроизводит сущностный – в данном случае сугубо личностный -- ответ на многоаспектные вызовы окружающего мира. Такой подход преодолевает идеологию как иллюзорную ширму сущего и непосредственно обращается к внутреннему миру собеседника. И если биение сердца человека – это то, что задаёт жизни нужное направление, то такое же место в мировоззренческом антураже может быть отведено ВОВФ. Однако встать на позиции этого вопроса далеко не просто: следует с желающим подняться до его уровня провести непростой «ликбез» -- кропотливую образовательную работу. Отвергая идеологию как специально предназначенное для широких слоёв населения ложное сознание, Ф. Энгельс вместе с К. Марксом настаивали на привитии рядовому труженику научного мировоззрения. Эта трудоёмкая работа требует штучного подхода. От него никуда не уйти, если общество не смиряется с поразившим его классовым отчуждением; и классовая борьба – лучшая школа по овладению научным мировоззрением и с вытекающей из него способностью подняться до высот ВОВФ.
Вместо заключения.

Философское наследие Ф. Энгельса в идейно-классовой борьбе с современным глобализмом за социальное равенство. «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», являясь философским завещанием Ф. Энгельса, сегодня обретает новую жизнь, обусловливаемую встающими перед человечеством опасными вызовами и главным из них – сможет ли человечество преодолеть навязываемое ему с вершин глобализма массовое потребительство и согласиться с тем, что социальное равенство как ступень социального примирения нам всем необходимо. Раньше из наследия основоположников научной философии, К. Маркса и Ф. Энгельса, мы брали то, что содействовало победе пролетариата в классовой борьбе. Но это одна сторона великого наследия. К. Маркс и Ф. Энгельс боролись за счастье людей и многим помогли его осуществлению. «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» -- великая книга Ф. Энгельса, осваивая которую читатель заряжается классовым подходом к достижению универсальной общечеловечности с его постоянно воспроизводимой жизненной новизной. Опираясь на неё, мы преодолеваем иллюзии и становимся равноправными хозяевами грядущего Царства Свободы с его равными возможностями для всех. Неутраченная новизна книги великого человека делает его личность притягательной на все времена. Приобщиться к ней – жизни Ф. Энгельса – значит возвести ему памятник в собственном сердце.

Список использованной литературы

1. Ленин В.И. Философские тетради. Т. 29 // В.И. Ленин // Полное собрание сочинений. Издание пятое. – М.: Госполитиздат, 1963. – 782 с.
2. Маркс К. Тезисы о Фейербахе. Т. 3 / К. Маркс, Ф. Энгельс // Соч. – 2-е изд. – М.: Госполитиздат, 1955. – С. 1-4.
3. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. Т. 21 / К. Маркс, Ф. Энгельс // Соч. – 2-е изд. – М.: Госполитиздат, 1961. – 745 с.
4. Философский словарь: Основан Г. Шмидтом. – 22-е, новое, переработ. изд. под ред. Г. Шишкоффа / Пер. с нем. / Общ. ред. В.А. Малинина. -- М.: Республика, 2003. – 575 с.

Николай Сергеевич КОНОПЛЁВ – доктор философских наук, профессор кафедры философии и методологии исторического факультета, Иркутский государственный университет. Заслуженный работник Высшей школы Российской Федерации
теория