Парадокс Путина

«Всё рухнуло, кроме рейтинга президента». Согласитесь, похоже на шутку. Но заголовок комментария, помещённого в Интернете, отражает одну из тенденций российской политической жизни. Экономика вошла в пике, народ нищает, а уровень доверия Путину, согласно опросам, хоть и несколько снизился, остаётся на удивление высоким. И что поразительно: в прошлом году, когда валовой внутренний продукт упал на 3,7 процента и число бедных в России, даже по официальным данным, увеличилось до 20 миллионов человек, рейтинг его достиг заоблачно рекордной отметки.



Причины, в общем-то, известны: возвращение Крыма, операция в Сирии, попытки противодействовать давлению США и их пособников. Россияне поддерживают внешнеполитическую деятельность Путина. И никакого парадокса, по мнению социологов, в создавшейся ситуации нет.

Барьер на главном направлении

Но внешняя политика — не только отношения с Западом. Основные жизненные интересы России — в экономике, обороне, безопасности — сосредоточены на территории СНГ. И взаимодействие с государствами, в него входящими, признано стратегическим курсом российской внешней политики. Признано официально. И в документах МИД, и, главное, в Концепции внешней политики Российской Федерации, подписанной Владимиром Путиным 12 февраля 2013 года. Отношения со странами СНГ, имеющими, как подчёркивается в Концепции, не только общее историческое наследие, но и обширный потенциал интеграции, названы особым, приоритетным направлением внешней политики РФ. Сам Путин, осенью того же года выступая в Валдайском клубе, заявил, что Россия может обеспечить себе «большое, мощное будущее» не в одиночку, а в тесной интеграции с соседями — интеграции, являющейся, по его словам, не просто приоритетом, а абсолютным приоритетом. Потому что, объединившись с этими государствами, Россия увеличивает экономический и оборонный потенциал, повышает свою безопасность и геополитический вес.

Значит, основные усилия во внешней политике, которую, согласно Конституции, определяет президент, должны быть направлены на максимальное сближение со странами СНГ.

Последним шагом в этом направлении — российская властная элита расценила его как прорыв — стало создание Евразийского экономического союза (ЕАЭС).

— Я предлагал, — вспоминает Александр Лукашенко, — создать не просто Евразийский экономический союз — ЕАЭС, а ЕАС — Евразийский союз, политический, по уровню не ниже ЕС — Европейского союза.

Вариант этот обеспечивал более тесное сотрудничество. И, что немаловажно, стал бы хоть и запоздалым, зато — адекватным, симметричным, как принято говорить в дипломатии, ответом Западу, четверть века назад поднявшемуся от чисто экономической интеграции к политической. Реальная возможность подобного шага на постсоветском пространстве не вызывала сомнений: ведь странам, ещё недавно, по историческим меркам, входившим в единое государство и составлявшим единый организм, сближаться гораздо легче, чем жившим тысячелетия порознь.

Но Путин вместе с Назарбаевым такое, тесное, сотрудничество отвергли. Больше того, Путин не согласился создать даже полноценный экономический союз. Формирование общего рынка электроэнергии в ЕАЭС отодвинули на четыре года, а нефти, нефтепродуктов и газа — аж на десятилетие, к 2025 году. И оставили пошлины, изъятия и ограничения, которые были в предшествовавших ЕАЭС объединениях — Таможенном союзе, созданном шесть лет назад, и сменившем его Едином экономическом пространстве. На этом варианте настоял президент России.

Так что произошёл не прорыв, а очередная заморозка интеграции на стадии шестилетней давности недоношенного, рыхлого Таможенного союза.

Почему же Путин стал барьером на абсолютно приоритетном направлении внешней политики? Понять это можно, только полностью уяснив, какой системе, какому строю он служит.

Вместо атомной бомбы

Предвижу вопрос: а что, собственно, уяснять. Строй, которому служит Путин, — капиталистический. Со всеми его атрибутами, механизмами и инструментами — частной собственностью, рынком, конкуренцией. Так-то оно так. Но есть обстоятельство, которое нельзя забывать: кем и с какой целью были подготовлены для России эти механизмы и инструменты?

То, что важнейшим этапом их подготовки стали семинары в Шопроне, проведённые Международным институтом прикладного системного анализа (МИПСА) в марте и июле 1990 года, не секрет. Об этом много сказано и написано самими «реформаторами», закладывавшими «концептуальный» фундамент «новой» России, — от Е. Гайдара до Е. Ясина. Под крышей МИПСА, заранее сообщала резидентура КГБ из Вашингтона, ЦРУ США с весны 1990 года проведёт в городке Шопрон на австрийско-венгерской границе серию семинаров для перспективных учёных из России. Особо отмечалось, что для участия в их работе привлечена группа специалистов из ЦРУ.

На втором, июльском семинаре, на который прилетело практически всё будущее российское правительство во главе с Е. Гайдаром и А. Чубайсом, и были подготовлены для него рецепты, механизмы и инструменты «оздоровления» экономики. Их заложили в программу «500 дней» — экономический манифест «новой» России. Программа, как сообщил при её обсуждении бывший тогда председателем Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин, прошла четыре зарубежные экспертизы и получила высокую оценку.

Ко всем ключевым фигурам российского руководства, осевшего через год с небольшим в Кремле, были приставлены американские советники. Заходя в здание Госкомимущества, где Чубайс разрабатывал планы приватизации, посетители глохли от английской речи. Охрана там стояла американская, а в качестве советников работали офицеры ЦРУ. Около сотни таких «советников» обслуживали Ельцина, в министерствах же и ведомствах, занятых «реформами», насчитывалось их, по некоторым данным, около двадцати тысяч. Дошло до того, что постановления гайдаровского правительства были просто плохо переведены с английского. Характерные выражения, «уши» американского источника буквально бросались в глаза, потому что состояли из словесных конструкций, которые России ещё только предстояло узнать.

Советники подбирали и «убирали» кадры в высшем управленческом эшелоне. По их настоянию, не проработав и двух месяцев, был снят с должности, под натиском Вашингтона, вице-премьер Владимир Полеванов — за то, что пытался, нет, не остановить, а только замедлить приватизационный грабёж. Все документы российского правительства ежемесячно предоставлялись в МВФ. Однажды Гайдар пригласил нескольких министров и пожаловался, что получил головомойку от эмвээфовского чиновника, возмущённого тем, что в стране медленно сокращается производство сельхозпродукции и потребительских товаров.

Россия оказалась под внешним управлением. Не хватало лишь одного штриха — чтобы кресло председателя Совета министров занял тогдашний вице-президент США Дэн Куэйл, как позже сделал это Джо Байден в Киеве, усевшись в кресло украинского премьера.

Продвигая «чудодейственные» рецепты, американские советники, эксперты и консультанты не переставали повторять: «Нам нужна сильная Россия». В этом же заверяли и их хозяева в сенате, Белом доме и ЦРУ.

Какая Россия была им нужна, давно уже показала жизнь. Достаточно вспомнить известные исторические факты, о которых не раз писала «Правда». Ещё в октябре 1918 года правительство президента Вильсона разработало план расчленения России на отдельные «самостоятельные области». Официальная карта её, составленная госдепартаментом для Парижской мирной конференции, включала лишь Среднерусскую возвышенность. Вся остальная территория, пояснялось в приложении, — «большие области, каждая со своей экономической жизнью». Отзвуком этих планов стали директива американского Совета безопасности «Цели США в войне против России» от 18 августа1948 года и закон конгресса США «О порабощённых нациях» от19 июля 1959 года, определивший главную стратегическую цель США: «США должны стремиться к расчленению советского монстра на 22 государства». В числе их, кроме пятнадцати республик Союза, были семь государственных образований на территории РСФСР.

На разрушение Советского Союза — своего главного конкурента — США потратили, по данным ЦРУ, 13 триллионов долларов. Особо тщательно отрабатывали экономические рецепты, искали в СССР сторонников, не жалея средств, готовили «пятую колонну».

И вот наконец, с 1985 года, когда на пост генсека КПСС пришёл Михаил Горбачёв, затраты эти стали реально окупаться. Затеяв перестройку, он вместе со своими единомышленниками начал переводить экономику на рыночные механизмы, рушить плановую систему в производстве, снабжении, ценовом регулировании. Обществу впрыснули самый страшный, разлагающий яд — дух наживы. Даже патриарх Алексий II в интервью корреспонденту «Правды» Виктору Герасимову на вопрос: «Что представляет сейчас главную угрозу для страны?» — ответил: «Алчность». В жизнь народа, устроенную на коллективизме и началах справедливости, входило чуждое и враждебное — то, что разделяло людей. Изворотистые (качество это Горбачёв называл самым нужным для «деловой среды»), с хватательным инстинктом, дельцы стали обогащаться за счёт тех, кто зарабатывал честным трудом, — их прозвали «совками».

В марте 1990 года была признана частная собственность на средства производства, в том числе на землю. И полыхнуло — сначала в Ферганской долине. Аборигены-узбеки, в основном молодёжь, пошли громить кварталы, населённые турками-месхетинцами. За спиной погромщиков стояли близкие горбачёвскому сердцу, рвавшиеся к земле и имуществу «наезжих инородцев» изворотистые дельцы, — они разожгли вспышку национальной розни, прикрыв ею истинные свои цели. Распри, вызванные частнособственнической переделкой общества, перекинулись на другие регионы, начались разборки и конфликты между республиками. В поддержку расползавшемуся рыночному болоту «реформаторы» развязали, кроме националистической, махровую кампанию антисоветизма.

Вся эта вакханалия привела к развалу страны, завершённому преступным Беловежским соглашением, принятым под началом Ельцина.

Решающую роль США в разрушении СССР признало само американское руководство. «Моей первой реакцией на окончательный спуск советского флага над Кремлём было чувство гордости за ту роль, которую мы сыграли в достижении этого», — писал в книге «Как изменился мир» советник президента США по национальной безопасности Брент Скоукрофт. А президент Джордж Буш-старший назвал развал СССР «кульминацией усилий многих людей как в Соединённых Штатах, так и в других государствах (союзниках США, помогавших им. — О.С.)… Начиная с тех, кто служил в нашей армии, и кончая теми, кто планировал и проводил в жизнь политику во времена сменявших друг друга администраций». И, выступая на съезде республиканской партии в 1992 году, добавил: «Крушение Советского Союза произошло и благодаря дальновидности и решительному руководству президентов от обеих партий».

Но, пожалуй, откровеннее всех высказался на совещании Объединённого комитета начальников штабов 25 октября 1995 года следующий президент США Билл Клинтон: «…Политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность нашего курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока. Используя чрезвычайную самонадеянность Горбачёва и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство, которое было бы нелегко создавать».

После развала Советского Союза США переключились на Россию. Внешнее управление оказалось на редкость эффективным. За каких-то пять лет были приватизированы, а точнее — распроданы по дешёвке, 127000 предприятий. При реальной стоимости в триллион долларов казна получила в 1388 раз меньше — лишь 7,2 миллиарда долларов. По сегодняшним меркам это половина состояния М. Фридмана или В. Вексельберга. Новые собственники вместе с руководством России, следуя рыночным рецептам своих заокеанских поводырей, развалили производство. К 2000-му, последнему году ельцинского правления валовой внутренний продукт упал, по сравнению с дореформенным 1989 годом, более чем в полтора раза. Такого разгрома экономики в мирное время история ещё не знала.

Россия была втянута в процесс глобализации по-американски, превращающий её в сырьевую колонию. Первый этап этого процесса завершился с уходом Ельцина из Кремля.

Развал под камуфляжем

Причин для его досрочного ухода хватало. И недовольство в народе, вызванное разрушением экономики, всей жизни страны. И страх дорвавшихся до собственности новых хозяев потерять награбленное. И его болезни. Но главная причина была в другом. Ельцин заключил с Лукашенко договор о создании Союзного государства. Этого США простить не могли. Выразив глубокое недовольство, Вашингтон пригрозил поставить разорённую «реформами», бедствующую Россию на место, лишив её финансовой помощи. И уже через три недели после подписания договора Ельцин вынужден был покинуть Кремль.

От его преемника — Путина американская администрация потребовала не допустить, как сформулировал главный её стратег З. Бжезинский, возрождения империи. И тот успокоил руководство США. «Восстанавливать империю мы не будем», — повторял он на встречах с Бушем-младшим, в интервью и на пресс-конференциях. А вскоре, выступая в Бакулевском кардиохирургическом центре, высказался против создания Союзного, на принципах равноправия, государства. Против основы основ интеграционного договора с Белоруссией.

Последующие события подтвердили: Россия осталась под внешним управлением США. Правда, уже без полчищ цэрэушников-консультантов и без американской охраны в грабиловско-приватизационном ведомстве. Но более мягкое внешнее управление было не менее эффективным. США добились согласия Кремля на переброску своих войск в Среднюю Азию и Грузию. «В интересах, — как заявил Путин перед телекамерой, — нашей общей безопасности». В тех же «интересах общей безопасности» с Вашингтоном он распорядился уничтожить лучшие ракетные дивизии с многозарядными и неуловимыми ракетами шахтного базирования «Сатана» — так окрестил их Запад, закрыть на Кубе РЛС, контролировавшую всю Северную Америку, расформировать часть ударных авиаполков.

Но главное — по-прежнему работали рыночные инструменты с маркой «Made in USA». И, как заверяли в Кремле и Белом (который на Краснопресненской в Москве) доме, вели к устойчивому развитию и процветанию. Действительно, рос ВВП — с 2001 по 2010 год он увеличился на 59,2 процента, уменьшилось число нищих. Но рыночное процветание оказалось очередным актом трагедии. В погоне за основной своей целью, прибылью, бизнес ринулся в самый «наваристый» — сырьевой сектор, стал распродавать дальнему зарубежью тело России — её природные ресурсы. Деньги крутились вокруг добычи нефти, газа, цветных и ценных металлов. Хребет экономики — перерабатывающая промышленность и сельское хозяйство остались на голодном пайке.

Заводы, которые выжили при Ельцине, при Путине закрывали и сокращали. С 2001 до 2011 года производство тракторов и экскаваторов уменьшилось в два-три раза. Вдвое снизился выпуск станков с числовым программным управлением, определяющих прогресс в экономике, было разрушено крупнейшее в мире самолётостроение, ещё заметнее стало отставание ряда жизненно важных отраслей.

Творцы «чуда» сейчас бьют себя в грудь: виноват, мол, ошибочный сырьевой уклон. И умалчивают, что уклон этот — следствие рынка, его инструментов, приготовленных для России Западом. Сам Запад, напомним, давно отказался от такого рынка, в 30-е годы прошлого века разрушившего его экономику, и ввёл на макроэкономическом уровне её государственное регулирование — от производства, сбыта до оптовых цен. В России же под призывы (и приказы) верхов «Меньше государства!», «Перестаньте кошмарить бизнес!» рыночным инструментам была предоставлена возможность показать свою «чудодейственную» силу.

Сработали они и на абсолютно приоритетном направлении внешней политики. Те, кто следил за событиями после прихода Путина на президентство, помнят: конгресс США принял специальную резолюцию (выдержки из неё «Правда» публиковала), в которой назвал договор о создании Союзного государства Белоруссии и России нелегитимным и антидемократическим и призвал «президента Соединённых Штатов подготовить и представить в конгресс отчёт о мерах, принимаемых Соединёнными Штатами и направленных на то, чтобы убедить правительство Российской Федерации прекратить поддержку белорусского режима Лукашенко». От президента потребовали «поднять на самом высоком уровне (то бишь путинском. — О.С.) вопрос о непредоставлении российским правительством финансовой помощи режиму Лукашенко». Под финансовой помощью имелись в виду «нерыночные» дотации на газ и нефть, предусмотренные Союзным договором. Они обеспечивали равные условия хозяйствования. На таком принципе создавался, кстати, Евросоюз. Дотации — важнейший интеграционный инструмент — Путин отменил, и экономический фундамент не построенного ещё белорусско-российского государства был разрушен.

Рыночный подход закрепился не только в экономике. И не только по отношению к союзной Белоруссии. В 2010 году Путин, бывший тогда премьер-министром, во время интерактивной встречи с соотечественниками заявил, что Россия выиграла бы войну и без Украины.

— Я позволю с вами не согласиться, что, если бы мы были разделены, мы не победили бы в войне, — возразил он одному из участников встречи. — Если мы посмотрим статистику, выяснится, что наибольшие потери в Великой Отечественной войне понесла именно РСФСР — более 70 процентов потерь. Это значит, что война выиграна за счёт ресурсов человеческих и индустриальных Российской Федерации.

Это было оскорблением не только украинцев, семь миллионов которых воевали против фашизма, а 2,5 миллиона получили за подвиги советские боевые награды, и не только павших — УССР потеряла пятую часть своего населения. Если подходить с такой бухгалтерско-рыночной меркой, то Белоруссия, впятеро меньшая, чем Украина, и вовсе не нужна была для победы. А ведь её партизаны уничтожили больше фашистов, чем армии стран — участниц Второго фронта. Для победы России, судя по словам Путина, вовсе не понадобились бы и другие республики, ещё меньшие по своему потенциалу.

Это было оскорблением и русских, россиян, плечом к плечу с которыми сражались и погибали их братья и сёстры из пятнадцати союзных республик. Поневоле вспомнились слова И.В. Сталина: «Дружба между народами СССР — большое и серьёзное завоевание. Ибо пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы». Как можно было вытравить из сознания историческую память? Забыть даже пророчество Отто фон Бисмарка: «… Для огромного тела России смертельна лишь одна операция — ампутация Украины».

Странное заявление Путина не было случайным. Ещё в начале первого президентского срока он «обосновал» невозможность создать Союзное, на равноправной основе, государство с Белоруссией тем, что «экономический потенциал её составляет лишь три процента российского».

Этот вульгарно рыночный подход был замешен на антисоветизме, чего Путин, в общем-то, и не скрывал. Поясняя на пресс-конференции в феврале 2007 года одну из причин, препятствующих созданию Союзного государства, он сказал: «Мы неоднократно слышали от белорусского руководства, что белорусской стороне импонировало бы объединение по советскому образцу». В декабре 2010 года, после многолетних нефтегазовых, молочных, мясных и сахарных войн против «просоветской» республики, российское руководство поддержало США и ЕС, угрожавших Белоруссии за то, что она дала отпор прозападным «майданникам», пытавшимся совершить в Минске государственный переворот. Открыто выступило против своего союзника вместе с теми, кто пытался с ним расправиться.

Второй этап внешнего управления и процесса глобализации России по-американски ещё больше подорвал не только экономику, окончательно загнанную в сырьевой тупик. Совместными усилиями с Вашингтоном было заблокировано создание Союзного государства — ядра, вокруг которого объединились бы другие страны СНГ. Многие из них в 2000-2001 годы приняли законодательные акты, подтвердившие их стремление присоединиться к белорусско-российскому союзу. Не допустив создания Союзного государства Белоруссии и России, путинская команда не дала возможности использовать уникальный исторический шанс — возродить разрушенную по американским рецептам страну.

Бег по кругу

Казалось бы, зачем ворошить прошлое. Путин уже не тот. Никаких войн с Белоруссией. Около пяти лет назад согласился даже ввести для неё понижающий интеграционный коэффициент на газ — чтобы выравнять условия хозяйствования. Опять же — Крым, Сирия. Да и усилившаяся в последнее время работа в Евразийском союзе. Вроде бы всё путём. Если бы не одна, как любил говаривать предшественник Владимира Владимировича, загогулина.

«Вместо того чтобы создавать Таможенный союз, нам просто надо было сделать Союз. Потому что проект Союзного государства был очень продвинутым направлением. И было бы логично к Союзному государству, к тому, что мы уже наработали и достигли, подтянуть Казахстан и другие государства. Но, вместо того чтобы двигаться по накатанной колее и, основываясь на том, чего достигли в Союзе Беларуси с Россией, подтягивать к этому другие государства, делать более привлекательным наш Союз, мы занялись иными проектами».

Это — слова Лукашенко, много раз объяснявшего, что под новыми интеграционными вывесками совершается отступление, бросок назад. Собственно, так и есть. Даже сегодня, через полтора года после создания Евразийского экономического союза, по уровню интеграции он намного уступает недостроенному Союзному государству. И кардинальных сдвигов не видно. Как и было ещё в Таможенном союзе, так и осталось почти шесть сотен изъятий и ограничений во взаимной торговле. Единый рынок не создан. После подписания договора о ЕАЭС внутренний торговый оборот, в основном из-за экономических барьеров, только падает. Если в 2012 и 2013 годах он составлял 65 миллиардов долларов, то в 2015 году сократился до 45 миллиардов. К тому же Россия и Казахстан продолжают создавать предприятия, аналогичные белорусским, — они конкурируют между собой. Хотя, как резонно заметил Лукашенко, надо не конкурировать друг с другом, а, наоборот, объединять ресурсы, чтобы соперничать с зарубежными корпорациями внутри союза, а затем потеснить их на внешних рынках.

Вдобавок снова начался спор вокруг российского газа. Нынешняя цена его для Белоруссии почти вдвое выше той, что обеспечивает равные условия хозяйствования — явный подрыв экономического фундамента интеграции.

Развальные процессы внутри Евразийского экономического союза, как и внутри Союзного государства, в последнее время усилились. Россия выталкивает Белоруссию со своего рынка, покупая аналогичную продукцию в странах дальнего зарубежья. И республика вынуждена спасать свою экономику. Лишь треть продукции намечено отправлять на рынки ЕАЭС (в основном это Россия, доля торговли с которой за последние 20 лет упала почти вдвое), треть — в страны Евросоюза, ещё треть — в страны Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки и Африки.

Торговые связи всё больше переходят от простой купли-продажи к созданию совместных предприятий — единых производственно-экономических организмов. И Россия, и Белоруссия, да и другие участники союза всё чаще создают их не друг с другом, а с третьими странами. Таким образом, ещё больше подрывается единый экономический организм в самом ЕАЭС.

Оправдать надежды народа

Сегодня сторонники режима раскручивают свою выборную кампанию на популярности внешней политики Путина. Это — конёк, на котором они хотят победно въехать в Думу. Внутреннюю политику они старательно обходят — зачем бередить и так видные всем раны, которые сами нанесли России. Противники же режима — левые, патриоты — сосредоточились на разоблачении разрушительной внутренней политики. При разработке кампании некоторые их политологи давали КПРФ совет: «Президента надо вспоминать как можно меньше. Выборы будут о внутренней политике, а не о внешней».

Совет, думается, ошибочный. Наоборот, надо показывать, что внешняя политика Путина в основе своей — это продолжение политики внутренней. И там, и тут действуют одни и те же рыночные инструменты и тот же махровый антисоветизм. И если внутри страны они привели к откату экономики на 95-место в мире, а сельское хозяйство по основным показателям отбросили на десятки, а то и на сотни лет назад, и по технологическому недоразвитию сделали Россию составной частью уже не третьего, а четвёртого мира, то на абсолютно приоритетном направлении внешней политики заблокировали возможность реального объединения со странами СНГ в полноценный союз.

И Россия как была, так и осталась под внешним управлением. 95 процентов торговли продовольственными товарами принадлежит иностранным компаниям. Под их контролем фактически находится пищевая промышленность. Зарубежные капиталисты господствуют в автосервисной отрасли, контролируют поставки фармацевтической продукции. В авиастроении Россия зависит от «Боинга» и «Аэробуса». Куда ни ткни пальцем в список отечественных фирм, попадёшь в крупную международную компанию, которая прибрала или прибирает их к рукам. А многие предприятия и даже целые отрасли почти полностью работают на комплектующих, которые производит Запад.

Но главное — рыночные инструменты с маркой «Made in USA» не позволяют ни поднять производство, ни обеспечить былую мощь за счёт полноценного союза со странами СНГ. И по-прежнему их разрывает махровый антисоветизм, мутные волны которого продолжают накатываться с Запада, в основном из США. Даже омерзительный по своей лживости и антисоветской направленности Ельцин-центр спроектировали, спланировав его экспозицию, американцы.

Всё это — против воли народа. Недавние социологические опросы ВЦИОМ показали: 64 процента россиян хотели бы жить в Советском Союзе. На такой же вопрос ТВЦ сказали «да» 82 процента. И почти две трети россиян (по соцопросам) высказались за восстановление социалистической системы.

Но что поразительно: часть их, судя по опросам того же ВЦИОМ, поддерживает Путина. Значит, не осознали, что при строе, которому он служит, не может быть и речи не то что о воссоздании Союза, но даже о более-менее полноценной интеграции его бывших республик. Потому что, как точно заметил доктор экономических наук Валерий Байнёв, глубоко изучивший проблему, рыночная, конкурентная, частнокапиталистическая модель экономики — самое серьёзное препятствие на пути любых интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

По этой прежде всего причине Путин с начала своего президентства выступает против создания Союзного государства с Белоруссией. По этой причине не согласился на создание Евразийского союза, а настоял на более низкой его, чисто экономической, ступени. И даже на эту ступень в полной мере вывести ЕАЭС не позволил, обманув надежды народа.

В 1933 году, через шестнадцать лет после Великой Октябрьской социалистической революции, осмыслив полностью её события, двоюродный дядя Николая II великий князь Александр Михайлович написал в своих парижских воспоминаниях, что союзники собирались превратить Россию в свою колонию, а «на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи…».

Большевики собрали воедино обрубки великой страны. Удалось это благодаря новому общественному строю — социализму, основанному на принципе социальной справедливости, объединившем народы. И для того чтобы начать восстановление снова разрубленной на куски страны, необходимо возрождение социализма. Значит, победа КПРФ, левопатриотических сил.

В своей выборной кампании коммунисты должны помочь россиянам разобраться, что представляет внешняя политика Путина. Чтобы меньше осталось подобных той старушке, которая на избирательном участке объявила: «Голосую за Ельцина — за Советскую власть». Должны объяснить, что нынешний режим — преемник, во втором, после ельцинского, колене, антироссийской политики США. То, что Путин оказался её заложником, полбеды. Заложником оказалась страна, разрушение которой продолжается уже больше четверти века. И, конечно, должны разъяснить главный парадокс Путина: попытку поднять Россию инструментами, которые её уничтожают.

Олег СТЕПАНЕНКО
Источник: «Правда»
Путин, внешняя политика, ближнее зарубежье, капитализм